исследование «Азиаты России»
Полномасштабное вторжение в Украину и (де)колониальность: исследование динамики отношения этнического населения России из национальных республик
Методология и демография исследования
Период исследования: 25.12.2023 — 25.01.2024.
Методы исследования включали:
- полевые этнографические интервью;
- интернет-интервью;
- интернет-опрос;
- анализ контента местных социальных сетей.
Целью проекта было исследование изменения отношения бурятского и тувинского населения в Республиках Бурятия и Тыва к полномасштабному российскому вторжению в Украину. Внимание было сосредоточено на двух переменных: изменениях этого отношения со временем и процессах деколонизации. В рамках исследования изучалось, насколько отношение к войне меняется в зависимости от текущих событий, таких, как мобилизация, ситуация на фронте, утрата близких и пр. А также, насколько полномасштабное вторжение повлияло на отношение населения к советскому прошлому, российскому империализму и этнической самоидентификации исследуемой аудитории.
В Туве было проведено 10 стационарных и 9 интернет-интервью. Среди бурят из Республики Бурятия, Иркутской области, Забайкальского края и других регионов было проведено 10 стационарных и 6 интернет-интервью.
Интернет-опрос был размещен в популярных бурятских и тувинских группах в социальной сети ВКонтакте. В опросе приняли участие 573 респондента, большинство из которых (476) были тувинцами. Эта диспропорция может объясняться большей недоверчивостью бурятских респондентов и большим доверием к нашей организации в Туве, что подтверждают данные интервью.
Среди респондентов 59,9% составили женщины, 38,9% — мужчины, а 1,2% респондентов определили себя как небинарные лица. По возрастной шкале, респондентов моложе 25 лет — 33,8%, в возрасте от 24 до 40 лет — 46,9%, а лица старше 40 лет — 19,3%. Почти половина респондентов имела высшее образование. Проживали в столице своего региона — 60,6%, в маленьком городке — 12,2%, в сельской местности — 27%.
Результаты опросов и интервью
1. Источники информации о «СВО»
Почти четверть всех опрошенных регулярно обращается за получением информации о вторжении к федеральным телеканалам. Тем не менее, сеть Интернет (интернет-издания и соцсети) является основным источником информации для 85% (490 человек из 573) респондентов. Также, каждый пятый опрошенный получает информацию от родных и знакомых.
Больше половины респондентов ответили, что они “внимательно следят” за ситуацией в Украине. Только 5.8% “не следят вообще”.
Источник информации о “СВО” | Ответы | Доля |
Из передач федеральных телеканалов | 142 | 24,7% |
Из местных СМИ | 68 | 11,8% |
Из материалов интернет-изданий | 161 | 28,0% |
Из соцсетей | 329 | 57,3% |
Из разговоров с родными и знакомыми | 122 | 21,3% |
Другое | 35 | 6,1% |
3. Погибшие близкие на «СВО»
Большинство респондентов (74%) сообщают о наличии среди их родных, друзей или знакомых людей, погибших в Украине. Только 18,5% опрошенных ответили, что не имеют в своем окружении погибших в Украине, в то время как 7,5% респондентов не могут дать точный ответ на этот вопрос.
В то же время, 86,4% опрошенных ответили, что у них есть кто-то из родных, друзей или знакомых, воюющих в Украине. У 7,7% респондентов таких людей в окружении нет. Остальные 5,9% затруднились ответить.
Близкие погибли на “СВО” | Количество голосов | Процент |
Да | 424 | 74,0% |
Нет | 106 | 18,5% |
Не знаю | 43 | 7,5% |
4. Продолжение «СВО»
Подавляющее большинство респондентов не хочет продолжения войны. Данные опроса показывают, что большинство респондентов (81%) выражают предпочтение началу мирных переговоров вместо продолжения военных действий. В частности, 46% респондентов однозначно поддерживают идею начала мирных переговоров, а 35% умеренно поддерживают этот вариант. В то же время, только 10,4% опрошенных считают, что следует продолжать военные действия (7,3% “определенно” и 3,1% “скорее да”).
Ответ | Количество голосов | Процент |
Определенно продолжать военные действия | 42 | 7,3% |
Скорее продолжать военные действия | 18 | 3,1% |
Скорее начать мирные переговоры | 201 | 35,0% |
Определенно начать мирные переговоры | 264 | 46,0% |
Затрудняюсь ответить | 49 | 8,5% |
5. Вывод
Несмотря на частичную декларативную поддержку российских военных действий в Украине, подавляющее большинство людей выступает за завершение так называемой СВО. Возможно, причиной таких взглядов стала всепроникающая реальность войны — смерть и участие в Украине родственников и близких. Данные из опроса подтверждают и объясняют данные, полученные с помощью этнографических интервью и анализа записей в группах в социальных сетях.
Результаты анализа контента в местных социальных сетях
Как относятся к войне?
В целом, восприятие военного вторжения в Украину среди жителей исследуемых локальностей можно назвать сложным и многогранным.
Отношение жителей Тувы и Бурятии к войне в Украине постепенно менялось под воздействием различных факторов, включая информационное пространство, социальные и экономические изменения. Война оказала значительное влияние на их жизнь и жизнь их близких. В начале конфликта многие из них испытывали шок и недоверие, а также проявляли патриотические настроения, отражая общественную реакцию на события. Однако с течением времени чувства тревоги, разочарования и печали возросли из-за продолжающихся страданий и потерь в результате войны. Явно видно также эмоциональное оцепенение людей, уставших от фронтовых сообщений.
Экономические последствия войны также сказались на жизни местного населения. Рост цен и ухудшение экономической ситуации стали общей тенденцией, что привело к затруднениям в обеспечении жизненных потребностей и усложнило доступ к некоторым товарам и услугам. Психологическое давление и стресс стали повседневной реальностью, связанной с неопределенностью и постоянным ощущением тревоги за будущее. Потери близких и знакомых в войне вызвали глубокую печаль и траур в сообществе, что еще больше усилило эмоциональную напряженность, негативно повлияло но социальные и общественные отношения.
Напомним, что, по результатам интернет-опроса, среди 573 респондентов у 86% опрошенных есть знакомые или родные, воевавшие или воюющие сейчас в Украине, а у 73% — погибшие там. Часто это люди из самого близкого круга друзей или родственников. Респонденты обращали внимание на большое количество погибших, отмечали ощущение массовости мобилизации и особенно — в маленьких городах и поселках. Война оказала глубокое и многогранные воздействие на жизнь жителей республик, вызывая изменения как в психологическом, так и в социальном и экономическом аспектах их повседневной жизни.
Масштаб физических потерь военного характера среди опрошенных этнических групп действительно колоссален. Эти данные подтверждают высказывания респондентов, полученные в ходе этнографических интервью. Ниже цитаты из проведенных интервью и исследованных комментариев в местных социальных сетях:
“Есть погибшие солдаты, которых забрали во время мобилизации. у меня дядя тоже погиб. Забрали в октябре, погиб сразу в декабре же.” Женщина, тувинка, 25 лет, студентка, город, Тыва.
“Для такого небольшого поселка, довольно много людей уехало на специальную военную операцию. Погибших героев вместе с моим сыном больше 22 человека сейчас уже стало.” Женщина, тувинка, 45 лет. чиновник, поселок, Тыва.
“Да, был. Мобилизованные были. Прямо друзья мои. Есть те, которые погибли. Один до сих пор без вести пропавший. […] Как ваш населенный получил? Очень сильно с самого начала, когда телеграм-каналы украинские начали отправлять трупы солдат наших бурят, начали отправлять вещи, их начали отправлять. Есть такие вещи, которые есть только у бурятов, но у других народов их нет. В карманах ты найдешь, например, карточки скидочные наших компаний. Таких нет у других, чисто у бурятских компаний. И там были трупы, и на них были такие карточки, такие особые паспорта. На паспортах бурятская вязь и так далее. Мы видели, что это не фейк. Это настоящий труп настоящего человека, нашего земляка. И мы, когда такие видели, было вообще не очень по себе. Стало понятно, что что-то там не по плану пошло.” Мужчина, бурят, 40 лет, поселок, Бурятия.
Апогей страха и неопределенности, по словам респондентов, наступил во время мобилизации:
“Я только сейчас поняла как боюсь потерять гражданского мужа, и как сильно его люблю. Вся эта х…я с мобилизацией, меня так сильно пугает. С сегодняшнего дня я боюсь любого стука в дверь.” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
При анализе отношения к полномасштабному военному вторжению в Украину этнических групп из национальных республик России следует учитывать масштабы человеческих потерь, которые понесли многие семьи и люди. Вовлеченность в развязанную российским правительством войну в той или иной степени наблюдается у многих людей, чьи знакомые или родные оказались — добровольно или нет — вовлечены в так называемую “СВО”. Согласно статистике, смертность в зоне боевых действий у людей из национальных республик сильно выше, чем у остальных россиян. Данный факт сказывается на отношении людей, чьи близкие или знакомые погибли в Украине.
Ощущение утраты и страх за судьбу своих родных и близких, как говорили многие респонденты, пронизывает семьи и стало частью повседневной реальности. Кроме того, чувство неопределенности усиливают мошенники, которые вымогают деньги у семей погибших или находящихся в плену солдат, обещая посредничество в их освобождении:
“Хочу высказаться, мой муж, героически погиб в зоне сво, его похоронили 21.08.2023. Вот этот человек, пишет друзьям и близким, что мой муж жив и находится в плену! Я хочу, чтобы все знали, что все, что вам пишут, говорят и разносят слухи, не принимались и сразу таких людей в чс!” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
Также, можно предположить, что наличие погибших близких в Украине подталкивает часть людей к поддержке военной операции и одобрению действий российских властей:
“В начале войны я сильно переживала за сына, ночами не спала. Потом сын героически погиб. Сейчас хочу, чтобы Россия победила.” Женщина, тувинка, 45 лет. чиновник, поселок, Тыва.
В то же время, наблюдается и противоположная позиция. Линия раздела в отношении к войне чаще всего наблюдается между старшим и младшим поколениями. Некоторая часть старшего поколения склонна больше верить государственной пропаганде и воспринимать войну с Украиной в категориях Второй мировой войны и борьбы со злом. Младшее поколение, несмотря на то что подвергается пропаганде в школах на занятиях «Разговоры о важном», имеет более разнообразные источники информации, а также само подвержено мобилизации, из-за чего, вероятно, имеет более критическое отношение к российской военной агрессии в Украине:
“Я из Тувы, и у меня нет знакомых, чьи родные или близкие не погибли бы на СВО. Вроде есть показушность того, что якобы народ сплотился, помогает нашим ребятам, отправляет посылки с необходимыми вещами, но среди молодых все равно идет непонимание, и отрицание сво. Не понимают, зачем уходить добровольцем? Зачем идти на верную смерть? Много конфликтов на этой почве происходит, особенно, у старшего поколения с младшим. Взрослым, зрелым людям, как будто бы хочется вести себя так, словно эта сво как Вторая Мировая, «Священная война», но разница-то колоссальная, а они то ли не хотят этого понимать, то ли действительно не понимают.” Девушка, тувинка, 28 лет, офисный работник, город, Тыва.
“Я из Тувы, и у меня нет знакомых, чьи родные или близкие не погибли бы на СВО. Вроде есть показушность того, что якобы народ сплотился, помогает нашим ребятам, отправляет посылки с необходимыми вещами, но среди молодых все равно идет непонимание, и отрицание сво. Не понимают, зачем уходить добровольцем? Зачем идти на верную смерть? Много конфликтов на этой почве происходит, особенно, у старшего поколения с младшим. Взрослым, зрелым людям, как будто бы хочется вести себя так, словно эта сво как Вторая Мировая, «Священная война», но разница-то колоссальная, а они то ли не хотят этого понимать, то ли действительно не понимают.” Девушка, тувинка, 28 лет, офисный работник, город, Тыва.
“К сожалению, население поддерживает войну, по их мнению их мужчины воюют за Россию, значит, надо поддерживать Россию.” Женщина, тувинка, 53 года, город, Тыва.
“Взрослым, зрелым людям, как будто бы хочется вести себя так, словно эта сво как Вторая Мировая, Священная война, но разница-то колоссальная, а они то ли не хотят этого понимать, то ли действительно не понимают.” Девушка, тувинка, 28 лет, офисный работник, город, Тыва.
“Тут надо разобраться сначала, почему сво вообще началась. И как можно защищать родину, если на нашу территорию никто не вторгался.” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
“До войны я догадывалась о коррупции и воровстве власти России во главе с Путиным, после начала войны я уже увидела, что этот монстр перестал прятаться и показал свое истинное лицо.” Женщина, тувинка, 53 года, город, Тыва.
“Не надо нам воевать из-за того, что там какие-то политики, какие-то бизнесмены крупные хотят больше денег и власти. Вот моё мнение…” Женщина, бурятка, около 60 лет, Иркутская область.
Впрочем, публичную антивоенную позицию позволить себе могут далеко не многие. Поляризация общества в контексте отношения к проводимой специальной операции разожгла конфликты внутри семей. Часть людей почувствовали себя в социальной и идеологической изоляции, неспособными выражать свои взгляды из-за страха публичного осуждения и потенциальных негативных последствий такой позиции.
Люди боятся доносов, дополнительных конфликтов и большего разрыва с близкими:
“В начале смотрела все новости, искала видео сама специально. Но я стала очень тревожной и плакала каждый день, поэтому ради себя решила жить в информационном вакууме и в розовых очках.” Девушка, тувинка, 25 лет, студентка, город, Тыва.
“Моя семья против этой войны, друзья тоже, коллеги есть в большинстве против, есть сомневающиеся и есть поддерживающие. Конфликты были на работе с коллегами, когда поддерживающие войну начинали нести ахинею про запад, НАТО, Америку, нацистов в Украине, я всегда выставляла аргументы против их понимания ситуации неправильная, что никто не нападал на Россию и не собирался напасть, и они хотя понимали, что я говорю правду, но все равно стояли на своем.” Женщина, тувинка, 53 года, город, Тыва.
“С друзьями и своей семьей я могу откровенно обсудить, поскольку меня окружают единомышленники. С мамой не могу, потому что полгода после начала сво мы с ней ругались постоянно из-за разных взглядов.” Женщина, тувинка, 28 лет, офисный работник, город, Тыва.
“Есть и те, кто не поддерживают войну, но это шепот, тихий шепот, но он есть. Они это обсуждают только с очень близкими и теми, кто не донесет.” Женщина, тувинка, 53 года, город, Тыва.
“[Говорю о войне — прим. ред.] Только с близкими людьми откровенно. Осторожно со знакомыми.” Женщина, тувинка, 34 года, предприниматель, город, Тыва.
Следует добавить, что испытываемый страх перед возможными доносами обоснован: в сети, например, широко обсуждался случай Елены Багаевой, учительницы из Бурятии, получившей значительный штраф за «дискредитацию армии». Дело о дискредитации было сфабриковано на основании того, что Багаева в школьном пространстве выразила перед учениками отличный от пропагандистского нарратива взгляд на войну. Это записала на видео одна из ее учениц. Один из комментаторов сравнил эту ситуацию с историей Павлика Морозова.
Наконец, есть категория людей, для кого война в Украине — это что-то очень далекое (буквально), не оказывающее прямого, осязаемого влияния на повседневную жизнь:
“На мою жизнь, в принципе, вот я живу в глубинке, на мою жизнь она никак, в принципе, не повлияла.” Женщина, бурятка, около 60 лет, Иркутская область.
“В начале было страшно, сейчас отношусь нейтрально.” Мужчина, тувинец, 23 года, город.
Почему некоторые воюют в Украине ради денег?
Тема финансовой мотивации участия в военных действиях в Украине вызывает в социальных сетях большой резонанс. Так, одна из респонденток выразила проблематичность и осудила таких людей:
“В начале было жалко парней, которые туда поехали. Но сейчас мне их не жалко, так как многие сейчас едут туда осознанно зарабатывать деньги.” Женщина, тувинка, 50 лет, учительница, село, Тыва.
Действительно, контрактная служба в армии исторически была и остается одним из самых стабильных и единственным реально работающим социальным лифтом в республиках. Сейчас, когда российские военные институции наряду с государственными каналами пропаганды активно вербуют и рекрутируют людей на участие в боевых действиях в Украине, обещая огромную для местных оплату, семейные льготы и субсидии, часть людей рассматривает это как потенциальный способ вырваться из бедности и наладить жизнь семьи.
В исследуемой аудитории такой подход оценивается чаще всего негативно, причем, с обеих сторон баррикад. Деньги противоречат патриотическому призыву защищать нацию, то есть человек или готов героически отдать жизнь за Россию, или видит в этом свой “шкурный” интерес. Более того, добровольцев, которые отправились на войну по своей воле, нередко противопоставляют мобилизованным, которые были отправлены на фронт против своего желания.
Тем временем, на интернет-форумах, также, звучат истории людей, которые видят в участии в войне единственный шанс материального выживания для своих семей. Например, один учитель на бурятском форуме рассказывал о стороже из школы, в которой он преподает: у мужчины есть дети, его жена болеет раком, а судебные приставы фактически вынуждают подписать контракт с армией, говоря, что это единственный способ выплатить кредиты, которые он взял, и штрафы, наложенные на него за неуплату.
На форумах также встречаются истории женщин, спрашивающих о возможности трудоустройства на медицинскую службу в зоне боевых действий:
“Подскажите как заключить контракт на СВО в Украине молодой женщине без медицинского образования? Или надо обучаться на курсах санитаркой? Хочу заключить контракт с Минобороной на СВО, с хорошей зарплатой для закрытия кредитов. У меня очень много кредитов – силой выживаю, жить стало невозможно денег не хватает, особенно из-за проблем отдаляемся с мужем. Думаю, что если умереть то в Украине, хоть детям достанутся деньги. Больше выхода нету.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Другая женщина, многодетная мать, воспитывающая детей в одиночку, также решительно настроена уехать на Украину:
“Здравствуйте, напишу кратко, я многодетная мать, муж бросил нас и живет с другой женщиной. Я подала на развод и алименты, но они войдут в силу только через месяц. По образованию я медсестра. Живу в аренду, счета арестованы из-за долга 120 тысяч рублей, и я невыездная. Теперь, из-за безвыходной ситуации, пришла к решению заключить контракт с минобороны на сво в украине. У меня вопросы: 1. Разрешат ли невыездному человеку заключить контракт? 2. Если я уеду на сво, то отдадут ли моих детей мужу? Он ради того, чтобы не платить алименты может сделать это, хотя дети ему не нужны, он даже по телефону не хочет с ними общаться, когда дети ему звонят он сердится на меня, что это я их заставляю ему звонить. Я понимаю, что на войне ничего хорошего нету, но у меня нету выхода.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Ответы пользователей на такие истории разнятся. Одни раскачивают руками и говорят, что женщина нужна детям; другие указывают на то, что у этих женщин глупые мужья и это они должны ехать на войну; кто-то советует не ехать на фронт, а устроиться на работу в один из городов в европейской части России. Также, многодетной матери предлагается временно отдать детей в приют на время службы в Украине.
В случаях, когда люди едут на войну, не видя другой альтернативы для решения материальных проблем, как показывают результаты исследования, чаще всего нет ни цинизма, ни идеологической приверженности. Предположительно, таким людям нет большой разницы, с кем они воюют или для кого работают (и даже — что с ними случится из-за этого), если это действие для них единственный, как им кажется, шанс изменить жизнь всей семьи к лучшему.
Эффективны ли санкции?
В этом контексте, влияние наложенных на Россию западными странами санкций для значительной части населения исследуемых локальностей довольно неоднозначно. У респондентов эта тема вызывала смешанные чувства. Ответы значительно разнились в зависимости от уровня благосостояния опрашиваемых.
В то время как одни считали санкции необходимым инструментом давления на российское правительство, другие видели в них источник экономических трудностей для обычных граждан. Тем не менее, большинство респондентов сходились во мнении, что больше всего санкции, по их мнению, затрудняли жизнь именно простого населения, увеличивая стоимость жизни и ограничивая доступ к некоторым товарам и услугам.
С одной стороны, более обеспеченные респонденты ощутили рост цен на технику и автомобили, а также увеличение стоимости зарубежных поездок:
“Стало очень сложно путешествовать. Прямых рейсов нет. Карты в других странах не работают надо брать, только наличные деньги. Доллар очень сильно вырос, стало слишком дорого куда-то ехать.” Девушка, тувинка, 24 года, студентка, город, Тыва.
“Цены на автомобили сильно взлетели, так как теперь сложнее стало их привозить. Некоторые автомобильные компании полностью ушли из рынка.” Мужчина, тувинец, 50 лет, водитель такси, поселок, Тыва.
Кто-то столкнулся с санкционными ограничениями на предприятиях:
“Санкции, санкции, я их пока, ну, ощутила только в плане того, что по работе к нам не поставляются определенные виды, да, то есть у нас многие поставщики, они зарубежные. И мы их получаем через третьи страны и, конечно, соответственно, стоимость у них больше по работе, собственно, это время доставки больше, то есть ищем какие-то аналоги на китайском рынке, но в плане, например, одно дело, если бы я куда-то выезжала, ездила бы, да, активно, то, конечно, бы, например, это повлияло бы, если бы я, например, захотела куда-то выехать, в зарубежную страну европейскую, так как у нас консульства все прекратили свое действие на территории, то есть это дополнительные вот эти проблемы с получением, например, визы какой-либо, то есть куда-то выезжать за какие-то, ну, за свои средства, то есть платить сборы, в общем, вот, вот так санкции, ну, вот только по работе.” Женщина, бурятка, 30 лет, Иркутская область.
С другой стороны, прямое воздействие санкционной политики практически меньше всего ощутили менее обеспеченные жители, так как и до войны они не могли себе позволить импортных товаров и тем более — зарубежных поездок. Тем не менее, все опрашиваемые признали, что косвенно сталкивались с последствиями санкций в виде повышения цен на продукты питания и товары повседневного употребления. По мнению респондентов, санкции обременительны и приводят к росту цен, но их можно обойти, поэтому они не оказывают критического влияния на их домашние бюджеты и экономическую ситуацию в стране.
Как относятся к этническим антивоенным движениям?
Из политических или гражданских сил в России, которым доверяют и симпатизируют респонденты, упоминались организации Новая Тыва, Азиаты России, а реже организации Свободная Бурятия, Свободная Калмыкия, Свободная Якутия, а также ФБК и политики Ходорковский и Навальный.
“Внутри россии нету открыто действующих политических или гражданских сил, работает махина репрессии. Очень симпатизирую движениям активистов коренных народов Новая Тыва, Свободная Бурятия, Свободная Калмыкия, Свободная Якутия, антивоенное медиа Азиаты России, кстати, я подписана на него еще с 2021 года. Считаю что деятельность этих движений очень нужна, власть боится их, например, Новая Тува опубликовали видео где мобилизованных из Тывы гнобили в Донецке, то сразу их перевели в Луганск в 55 бригаду, опубликовали видео про тувинку, и много такого было, а 2023 году минюст объявил Новую Туву иноагентом, а это и есть доказательство, что они все делают правильно.” Женщина, тувинка медсестра, 53 года, город, Тыва.
В то же время, многие участники интервью были равнодушны или скептически настроены, указывая на отсутствие доверия к политическим процессам в стране. Заметно большим доверием и интересом пользуются местные организации с национальным профилем или транснациональные организации (например, Азиаты России), объединяющие активистов из национальных меньшинств и обращающие внимание на положение этих меньшинств как во время войны, так и в рамках российского государства.
В то время другие проявляли равнодушие или скептицизм к политическим процессам в стране. Некоторые респонденты выражали лояльность к властям в Москве и считали протесты недопустимыми:
“Оппозиции никакой нету в Туве, раньше были какие-то женщины, сейчас они тоже притихли. Сейчас в такое сложное время надо поддерживать власти. Если нет, то западу это на руку.” Мужчина, тувинец, 50 лет, водитель такси, поселок, Тыва.
Многие респонденты упоминали женские протесты в начале войны, выражали уважение к смелым женщинам, но признавали, что эти протесты не принесли желаемых результатов.
“Слышала про митинг женщин Тувы. Когда их с грубой силой заталкивали в УАЗики. Среди митингующих была заслуженная учительница, моя коллега, она раньше была нашим завучем. Она храбрая женщина. Но к сожалению тувинские власти ее загнобили и ей пришлось уехать из страны.” Женщина, тувинка, 70 лет, пенсионерка, село, Тыва.
Многие люди рассматривали или решили эмигрировать, чтобы избежать мобилизации. Первой остановкой эмиграции стала Монголия, куда прибыли тысячи бурятских мужчин. В интернете появились записи, обвиняющие таких людей в трусости, что вызвало поляризацию взглядов. Некоторые участники дискуссии аргументировали, что война реализует цели богатой Москвы за счет жизни бурят, в то время как другие лица призывали к «патриотическому долгу» перед родиной. В целом, отношение к войне в Бурятии отражает сложные социальные, экономические и политические реалии региона. Большинство респондентов и участников обсуждений в социальных сетях, критически настроенных к власти, не видят пространства для открытых политических протестов:
“Ну, что нам протестовать-то, если наверху решили, политики решили, что наши протесты, на что повлияют. Только нас могут забрать в кутузку и штрафовать.” Женщина, бурятка, 60 лет, Иркутская область.
Самой популярной формой пассивного сопротивления является эмиграция за границу или анонимные записи в интернете.
В Бурятии мнения респондентов по поводу организаций, выступающих против военных действий, в том числе организации Free Buryatia, были в основном критические. Часть респондентов относилась к ней с подозрением, рассматривая как дестабилизирующую организацию на службе у США:
“Это организация, которая финансируется западными спецслужбами напрямую через подставных людей, через того-сего. И наши граждане, наши соотечественники, так скажем, кто-то искренне, а кто-то за деньги, так скажем. Я не знаю мотив их какой, но они вот здесь в Бурятии провоцируют и задают такие вопросы, так скажем. И выгораживают запад в целом. Выгораживают и говорят, что они все молодцы, а наше правительство дебилы и дураки. Вот таким образом. И эта фри бурятия здесь пыталась организовать всякие встречи, всякие там мероприятия какие-то, помогала даже, предлагала каким-то людям эмигрировать за границу, там предлагала какую-то помощь. Ну, я считаю, что с такими нам не по пути вообще.” Мужчина, бурят, 40 лет, Бурятия.
Некоторые респонденты, казалось, в некоторой степени симпатизировали организации, но цели, которые она ставила перед собой, они называли мало реалистичными.
“Фаундейшн фри бурятия слышала, но это немного не в верном тоне. Потому что их настолько мало, и у них настолько гиперболизированные чувства, как сказать, немного идеализируют независимость.” Женщина, бурятка, 60 лет, Иркутская область.
Анализ интервью и интернет-контента показывает, что, хотя некоторая часть бурятского общества не поддерживает военную агрессию против Украины и очень критически относится к политике властей, многие не видят смысла и возможности политических протестов в Бурятии.
Что с образом Сергея Шойгу в Туве?
Отдельно рассматривалось отношение тувинской аудитории к, возможно, самому известному земляку — Сергею Шойгу, министру обороны РФ, уроженцу Республики Тыва. Спектр мнений о нем и его деятельности, в частности, по отношению к родному региону, широко варьируется. Некоторые выражали уважение к его достижениям на посту министра обороны, но аккуратно добавляли о своих переживаниях:
“Шойгу — уважаемый человек. Болеет за свой народ. Благодаря ему много чего было сделано в Туве. Но над ним стоят не очень хорошие люди.” Женщина, тувинка, 70 лет, пенсионерка, село, Тыва.
Другие открыто критиковали его за роль в военных действиях и понесенных жертвах:
“К Шойгу отношусь отрицательно, до войны знала, что он сидит во главе коррупции в Тыве, а теперь он для меня каннибал. Был вором, стал террористом-каннибалом, он ест свой народ в буквальном смысле. Для Тывы такой человек как Шойгу опасен. Пусть в Гааге вместе с Путиным отвечает за свои преступления. То что он мой земляк вызывает у меня чувство отвращения и омерзения.” Женщина, тувінка, 53 года, медицинская сестра, город, Тыва.
От министра обороныи родом из Тувы ожидали, что он будет заботиться об интересах тувинцев. Вместо этого, население наблюдало мобилизацию в республике в большем масштабе, чем в других регионах. Также, построенные по его указу военные базы, которые до войны воспринимались как важные места работы в регионе с высоким уровне безработицы и закредитованности, по факту стали прямым и довольно массовым каналом отправки тувинцев в зоны боевых действий в Украине и, как результат, очень высокой смертности.
Некоторые респонденты и участники интернет-дискуссий предполагали, что базы были построены с целью обеспечения «пушечного мяса» для запланированной войны. Отдельные респонденты, также, обвиняли Шойгу в коррупции и неэффективности, в результате которых российская армия понесла тяжелые потери. Часть респондентов выразила личное разочарование и изменение восприятия Шойгу со временем, особенно в контексте военной операции.
Изначальная гордость за его достижения сменилась чувством стыда и разочарования из-за его роли в военных действиях. В целом, то, что ещё десять лет назад, в русскоязычных медиа называли феноменом “культа Шойгу”, сейчас определенно перестает им быть в контексте происходящей войны и роли тувинцев в ней.
А с образом “боевых бурят” в Бурятии?
Медиа клише “боевые буряты”, запущенные в 2014 году еще пропагандистскими институциями, в 2022 году было подхвачено украинскими СМИ, а затем, и негосударственными российскими медиа. Анализ интервью позволяет говорить о том, что многие буряты к этому сконструированному образу относятся как к оскорбительному, а также, попыткой “свалить вину” за военные преступления и жестокость действий российской армии по отношению к мирному населению в Украине исключительно на бурятских солдат:
“Этот термин придумали украинцы, украинские телеграм-каналы, и активно начали его распиаривать. Никто в здравом уме себя боевым бурятом Путина не называет. Это фейк, который был придуман украинцами для того, чтобы каким-то образом вовлечь, так скажем, бурятов и вот именно раскопать вот эту ситуацию, вот эту национальную почву, чтобы буряты как бы тут, так скажем, понервничали и как-то к этому отнеслись. А потом это уже начали наши буряты брать на вооружение и начали действительно себя так называть. Говорят, да, действительно, мы буряты Путина, что хотели? Мы вот бойцы, и все. И действительно, я больше что за них. Смотришь на этих парней и просто восхищаешься, молодцы.” Мужчина, бурят, 40 лет, Бурятия.
При этом, большинство респондентов отмечают, что подобная демонизация не только несправедлива, но и не отражает реального положения дел. Они подчеркивают, что буряты, как и представители других народностей, являются частью многонационального состава российской армии и вносят вклад в обороноспособность страны наравне с другими. Также, респонденты указывают на то, что подобный образ может способствовать возрастанию напряженности и предвзятости в обществе, а также усиливать чувство изоляции внутри российского общества среди самих бурят.
Критически настроенные респонденты видят в этом попытку отвлечь внимание от реальных проблем, связанных с военными действиями, и переложить ответственность за негативные аспекты конфликта на конкретные этнические группы. Это, по их мнению, не только несправедливо по отношению к бурятам, но и контрпродуктивно в контексте поиска путей разрешения конфликта.
Есть ли разговоры о (де)колониальности в республиках и, если да, то в каком контексте?
В рамках исследования наблюдается регулярно встречающийся вопрос, задаваемый представителями коренных народов Сибири: за что и за кого мы воюем? Как и в случае с вышеанализируемыми вопросами, эта тема тоже среди населения неоднозначна и вызывает разные, нередко полярные отклики.
Люди реагируют на активно педалируемый пропагандой нарратив: российские солдаты сражаются в Украине за Россию и ее суверенитет, на целостность которого посягает “Запад”. Эта идея, локализируемая поддерживающими “СВО” местными, форматируется в мифическую угрозу того, что, если бы Россия не атаковала первой, этот самый Запад сам бы пошел войной на Россию и, в конечном итоге, добрался до Бурятии и Тувы. Этим голосам, хоть они и являются — по очевидным причинам — самыми громкими и повторяются ритуально, противопоставляются другие, критически настроенные.
Так, сообщению одной из пользовательниц бурятского форума:
“почитать героев своих обязательно надо. Парни за нас сражаются”,
отвечают:
“не за нас, а за имперские амбиции царя из кремля”. Злой Улан-Удэ (Бурятия)
Кроме того, на местных форумах упоминаются скандалы в российской армии, связанные с дискриминацией, унижением достоинства и жестокими телесными наказаниями в отношении солдат из этнических меньшинств. Помимо этого, нередко поднимается тема расизма в России:
“В это тяжелое время очень много наших парней погибли за русский мир. Вопрос: В России ведь у нас расизм есть. Обзывают нас чурками все время. Мы еще русских даже не можем назвать русскими открыто, называем их граждане. В других странах n word не могут говорить. А у нас называют чурками. Русских ведь сделали еще государствообразующим народом.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Подобные послания встречаются многократно, иногда в кратких, но выразительных формах:
“[Путин] дает деньги, но зато уничтожает наши народы на войнах.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
“Этот Путин радуется за земли, а тувинцы умирают.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
“Все проблемы у нас из-за того что у нас нет статуса независимого государства. Деньги все контролирует Москва. Язык тоже мы теряем. Еще и алкоголизация населения. Наши молодые парни тоже на войне погибают. Русским только наша земля нужна, мы сами не нужны.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Приведенные цитаты указывают на следующий аспект восприятия происходящего внутри сообществ: война в Украине представляет собой экзистенциальную угрозу не для России, а для коренных народов Сибири, которые отправляются на нее во имя имперских целей Кремля. Такие интернет-настроения усиливаются присутствием среди бурят и тувинцев ощущения их диспропорционально высокой численности в воюющей армии и, как следствие, диспропорционально высокими потерями. Эта проблема для части людей предстает как практически экзистенциальная — коренные народы малочисленны, а процент дееспособных мужчин, погибших на войне, растет, соответственно, политика российских властей может привести (намеренно или нет) к фактическому истреблению этих народов.
Респонденты и комментаторы местных социальных сетей открыто выражают беспокойство о будущем своих народов. При этом, динамика этнического баланса в республиках, по их мнению, находится под угрозой не только из-за проблемы гибели на войне и русификации:
“Наших хотят съесть «черные». Армяне возглавляют все наше строительство, одни киргизы в торговле, город заполнен «черными». Сколько их взяли в жены тувинок. Когда в СПИД-центре идешь на анализы, там 30-40% «черных». Когда местные наши парни погибают, чтобы заработать немного денег, «черные» тут обнаглели и разбогатели.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
“Наших мужчин не станет. За кого замуж выходить будем и от кого детей рожать будем? От китайцев?” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
В рамках исследования любопытна первая из приведенных выше двух цитат: автор сообщения ранее выражал недовольство по поводу расистского отношения русского населения к тувинцам, но сам открыто расиализирует другие этнические группы. В данном случае другими, «черными», называются экономические мигранты из бывших республик СССР. Во второй цитате, хотя и не наблюдается открытого расистского аспекта, но, также, прослеживается похожее беспокойство. Складывается впечатление, что часть коренного населения исследуемых локальностей ощущает себя под угрозой не только двух “великих гегемонов” — России и Китая — но и со стороны прибывающих в регионы экономических мигрантов из других стран. Резюмируя, эти настроения можно выразить следующей формулировкой: мы там погибаем за русский мир, а между тем наши республики перестают быть нашими с точки зрения населения.
В связи с этим, наблюдаются отдельные размышления относительно колониальности отношений между республикой и федеральным центром. Так, в тувинских социальных сетях встречаются следующие обсуждения:
“Все проблемы у нас из-за того что у нас нет статуса независимого государства. Деньги все контролирует Москва. Язык тоже мы теряем. Еще и алкоголизация населения. Наши молодые парни тоже на войне погибают. Русским только наша земля нужна, мы сами не нужны.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
“У Тувы ничего нет, чтобы стать независимым государством. Территория тоже маленькая, численность тоже небольшая. Тувинцам это объясняешь, все равно не понимают. Еду которую едят, все благодаря России. Образование тоже российское. Если станете отдельным государством как вы собираетесь учить своих детей? Я не говорю что нужно подлизываться русским, просто говорю что к ним нужно с уважением относиться. Украина и Россия были ведь братьями. Сейчас смотрите что происходит. Украина то намного сильнее Тувы. Если Путин не будет им помогать, то украинцы станут рабами. Если мы будем выходить из России у нас тоже ничего не будет. У нас ничего нет. Нефть, газ все Россия нам дает. Я только за Россию, за российских солдат и за Путина!” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Вне зависимости от отношения к идее независимости, как в отдельные респонденты, так и комментаторы на интернет-форумах выражают озабоченность все ухудшающимся качеством своей жизни. На передний план чаще всего выходят бытовые проблемы: рост цен в магазинах при стоящих на месте доходах; собственная трудовая ситуация или состояние рынка, в котором функционирует чье-то предприятие. Внезапно возникают проблемы, которые ранее были непредсказуемыми. При этом, масштаб и экзистенциальный характер этих проблем разнообразны: что делать в сибирской зиме, когда случается авария отопления и не хватает мужчин, которые нарубили бы дрова в тайге? Как найти места в выбранном детском саду или школе для детей, если приоритет отдается семьям участников «специальной военной операции»? Что делать, если на работе принудительно собирают деньги для нужд фронта, но зарплаты и так низкие при росте цен на продукты и бытовые товары? Также, молодое население регионов жалуется на отсутствие привычных услуг и товаров, прямых рейсов во многие страны, сильное удорожание зарубежных поездок и т.д.
Описанная проблема порождает дискуссии о социальном неравенстве и классовых различиях вдобавок к существующим системам дискриминации:
“Не знаю, что вы думаете, я думаю война это игра богатых людей, а умирают бедные люди (…) Ужасно, посмотрите что происходит!? Денег в республике нет, богатые продолжают богатеть, бедные дальше беднеть.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
“Сам работаю в органах. То, что происходит в Украине, почему объявили мобилизацию и призывают к этому простой народ? Сразу заметно кого призывают — безработных, людей без рабочих мест, простой народ с регионов, это любому д…бу понятно. Очень странные вещи происходят. Почему не соберут сотрудников фсин, уфсин, полиции, россгвардии и пр., хотя бы 10-20% из них собрали бы и отправили ничего им не будет, они опытные военные, были бы хорошей армией, а не те что всю жизнь живут подработками и сидели просто дома. Например, забрали моего друга детства, который очень любит жизнь, чтобы выжить он забатывает калымами. Когда я узнал это у меня всё сжалось внутри. Это не справедливо! Готовлюсь к поездке, скоро я тоже поеду туда, я поеду к другу, собираю вещи. У меня всё!” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Более того, появляется дополнительный вид неравенства — между семьями тех, кто воюет на войне, и теми, чьих близких на фронте нет. Семьям солдат предоставляются различные привилегии, такие как упомянутое выше приоритетное право на доступ к образовательным учреждениям. Впрочем, эти различия еще глубже:
“Привет! Хочу написать одну вещь. Парни на СВО просят, что мы простые люди скинулись им деньгами на всякие нужды, например, на покупку дронов. А у них самих ведь в месяц зарплата около 200 тыс руб. В организации, где я работаю, постоянно собирают деньги на нужды СВО, а наша зарплата всего лишь 20 тыс руб, еле дотягивает до МРОТ. У меня есть подруги, у которых мужья на СВО. Они купили себе новые машины, нарастили ногти и ресницы, красиво и стильно одеты. Почему эти жены не купят своим мужьям теплые вещи? Я бы поняла, если бы у этих парней были такие же маленькие зарплаты как у нас, тогда да, логично, что надо всем миром скидываться на нужды СВО, но 200 тыс руб – огромные деньги.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Новые неравенства, также, судя по высказываниям респондентов и сообщениях в местных социальных сетях, несут этнический и колониальный характер:.
“Я и моя семья поддерживаем наших ребят из Бурятии в Сибирском Военном Округе как можем. Подключили к этому делу своих друзей и знакомых. Нам удалось наладить более-менее постоянный канал. Но, как выяснилось, все, что мы отправляем, каким-то чудесным образом оказывается подписанным как «помощь от г. Москва». Это как, вообще? Мало того, что буряты, как говорится, воюют за троих, так их ещё и за дебилов считают. Если они там думали, что мы не узнаем, так они просчитались. Впредь будем по-другому доставать и отдавать… А москвичи пусть раздуплятся, мы и так налоги платим им, так что пусть не ноют о своей бедности…!” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
“Вот мне непонятно! — Путин говорит про частичную мобилизацию — берут в первую очередь служивших и т.д до 35 лет читала. Но вот у нас видимо законы для нашей Бурятии не писаны? Берут даже не служивших, и даже 50 лет! Это что? – выпендриться, и большее кол-во людей забрать? В Иркутске такого нет, почему у нас все через одно место? От кого зависит? У меня сын диабетик, и я боюсь что его могут забрать в любой момент.” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
“У меня соседи 80 процентов русские. Все в новогоднюю ночь пускали салюты. Заметила, что у них нет родных на войне.” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
В этом контексте, любопытно сообщение от пользовательницы, очевидно, поддерживающей политику российских властей:
“Хочу написать вам такое, благодарю Путина. Мои дети учатся в начальной школе. Их нам кормят, они хорошо растут, полненькие. Фрукты тоже дают. У меня у самой доход маленький.” Тувинские обсуждения кому за 30 и более
Это сообщение набрало почти 1200 лайков. Образ Путина как заботливого монарха, бдящего о благополучии своих подданных, исходит из довольно низких ожиданий от государства — лишь бы дети могли ходить в школу и получать там обеды. Одна из пользовательниц делает замечание, что чиновники в Тыве специально “закрывают тайгу во время сбора кедрового ореха”, чтобы люди не могли заработать на его продаже и были вынуждены идти на войну за деньгами. В продолжении дискуссии, другая пользовательница пишет, что “наши мужчины” сражаются за “нормальную, порядочную” жизнь – чтобы Россией не управляли “лесбиянки и трансгендеры”.
Ей отвечают:
“О господи еще одна промытая зомби! вот и отправляй своего мужа/брата пушечным мясом на убой, ради интересов кучки элит из кремля. А ты не думала, промытая зомби, что детки чинуш, депутатов да и сами они имеют гражданство других стран а нас при этом призывают к патриотизму?” Злой Улан-Удэ (Бурятия)
Выводы
Отношение к войне, её причинам и методам ведения в исследуемых локальностях разнообразно, нередко полярно. Взгляды респондентов и пользователей местных социальных сетей варьируются от явной поддержки государственной политики до открытой критики. Пространство между этими двумя полюсами заполнено разнообразием позиций, которые формируются под воздействием личного опыта каждого отдельного человека, доступа к альтернативной информации и общения внутри сообщества.
Среди проанализированных высказываний часто встречаются целые формулировки и концепции, используемые в правительственных каналах пропаганды. При этом, среди значительной части сомневающихся или людей с умеренной позицией официальный курс отношения к войне обычно является своего рода ориентиром. “Защита русскоязычного населения”, “борьба с нацизмом”, “защита от потенциального нападения НАТО” и пр. — на желании людей хоть как-то осмыслить и объяснить факт войны эффективно работают все правительственные медиа-ресурсы, предлагая как можно более идеологические и эмоционально окрашенные “праведные” обоснования вторжения. Пропагандисты опираются и на тех, чьи близкие погибли на фронте, искусно манипулируя людьми и семьями, которым, в свою очередь, важно оправдать для себя гибель близких и придать ей какой-то успокаивающий смысл.
Большинство респондентов, включая старшее поколение, в своих информационных источниках не ограничивались только государственными медиа-ресурсами, но, также, черпали информацию из Интернета, в том числе, читая сообщения о войне, опубликованные солдатами из их региона. Доступ к интернету, однако, не гарантирует получения объективной информации. Лишь часть респондентов регулярно читает независимые СМИ. Тем не менее, использование альтернативных источников информации способствует формированию более критического взгляда на происходящее и осознанию пропагандистского характера официальных сообщений.
Согласно проведенному опросу, более молодое население и граждане с высшим образованием склонны к более критическому восприятию событий, в то время как представители старшего поколения и госслужащие, как правило, чаще поддерживают официальную линию или пассивно воспринимают войну. В интервью все респонденты выражали опасения перед открытым обсуждением своего отношения к войне в общественном пространстве и на работе. Подобные обсуждения, если и ведутся, то обычно — в кругу ближайших родственников, однако и там из-за различий во мнениях диалог далеко не всегда складывается.
В то же время, существует точка пересечения для всех групп, вне зависимости от их отношения к развязанной войне в Украине, — это негативные последствия вторжения, с которыми люди сталкиваются на разных уровнях социальной и личной жизни. Сюда относятся и экономические трудности (общий рост цен, отсутствие привычных товаров, усложнение и удорожание заграничных поездок), и эмоциональная травма из-за переживаний по поводу близких на фронте, и беспокойство, связанное с неопределенностью будущего.
Неожиданным открытием в рамках работы над исследованием стала разность уровня свободы высказываний в бурятских и тувинских социальных сетях. Здесь важно добавить, что если на на первых форумах люди общались практически исключительно на русском, то на вторых большая часть коммуникации между пользователями происходила именно на тувинском языке. Предположительно, именно с этим фактом связано то, что среди тувинских комментаторов наблюдалось гораздо больше выражения разной степени антивоенных или антиколониальных взглядов. Тувинцы более свободно (и негативно) обсуждают массовость мобилизации, политиков и чиновников, судьбу республики. Также, на тувинских форумах в обсуждениях часто поднимается тема расизма и дискриминации, с которой жители Тувы сталкиваются в России. Использование тувинского языка, в частности, для обсуждения сложных тем, словно в некотором роде упрощало это обсуждение — и с точки зрения отсутствия в этом случае широкого контроля, так и меньшей самоцензуры. На бурятских же форумах несогласные с официальной политикой голоса тоже встречаются, но в более завуалированной форме.
В обеих локальностях, независимо от отношения к оппозиционным движениям, наблюдается низкий общий уровень политической активности. В ответах респондентов и сообщениях на форумах прослеживается выражение некоторой гражданской апатии и бессилия относительно возможности влиять на политические процессы и принятие решений.
В то же время, присутствует тренд на уменьшение среди населения радикальной поддержки войны и, наоборот, рост желания скорейшего прекращения войны и наступления мира. На это влияет комплекс причин: постоянный рост числа жертв среди солдат, разочарование относительно положения дел на фронте и методах ведения войны, дискриминация этнического населения (диспропорциональная мобилизация, расистское отношение на фронте, высокая смертность в зоне боевых действий), несдержанные обещания правительства по поддержке ветеранов войны и др. Для части населения война в Украине носит колониальный характер, соответствующий имперской истории российского государства. Чаще звучат мнения о том, что коренные народы используются Кремлем в качестве пушечного мяса.
Параллельно среди населения развивается внешняя и внутренняя отстраненность от войны, привыкание и толерантность к новой реальности. На фоне эмоциональной усталости от постоянного фонового беспокойства и отсутствия свободы выражения своей антивоенной и гражданской позиции (соответственно, как-то на все повлиять и исправить), люди стали склоны от этой темы “выключаться” на все более долгие промежутки времени.
Интересным образом, поляризация общества от последнего факта никуда не исчезает. Как показали результаты интервью и анализа местных социальных сетей, люди антивоенных взглядов вынуждены не афишировать свою позиция, позволяя себе обсуждать тему войны только в узком кругу доверенных лиц либо анонимно в интернете. Мировоззренческие конфликты в семьях не прекращаются, а разделенные на группы разностью позиций “варятся” в собственных информационных пузырях. Существовавшие системные неравенства, усиленные возникшими новыми, обостряют проблему социальной стратификации. Общества все больше атомизируются.
По результатам проведенного исследования, очевидна большая необходимость в большем количестве локализованных независимых источников информации, доступных альтернативных образовательных и просветительских проектов в области гражданской сознательности и развития навыков критического мышления, а также безопасных интернет-пространств, где люди могли бы объединяться в сообщества, солидаризироваться и понимать, что они не одни. Также, судя по наблюдаемому напряжению в контексте колониальных отношений республик с Москвой, важно развивать и поощрять деколониальные проекты, направленные на развитие общественной агентности, демократического потенциала, работу с памятью и архивами. Именно такие инициативы, согласно результатам опросов, вызывают у этнического населения республик, наибольший отклик и доверие.
Поддержите нас
«Азиаты России» работают на благо наших регионов и людей, способствуя гражданской активности и сознательности. Ваша поддержка поможет нам продолжать это важное дело.
